Стихи Омара Хайяма о жизни после смерти

Стихи Омара Хайяма о жизни после смерти

Омар Хайям о жизни после смерти


Боюсь, что в этот мир мы вновь не попадём,
И там своих друзей — за гробом — не найдём.
Давайте ж пировать в сей миг, пока мы живы.
Быть может, миг пройдёт — мы все навек уйдём.

Алеющих степей тюльпановый покров —
Бесчисленных царей пылающая кровь.
Фиалки — родинки пленительных красавиц,
Напомнить о себе явившиеся вновь.

Безумцы в мире есть, которых самомненье
Во мрак надменности и чванства завело —
Иных влечёт мечта о райском наслажденье,
О замках, где всегда прохладно и светло,
Где гурии нежней и краше роз Востока.
Безумцы! Как они обманутся жестоко!
Аллах! Настанет день — и с тайны бытия
Завесу тёмную сорвёт рука твоя,
И обнаружится, что все они упали
Далёко от тебя, во мглу безбрежной дали.

В питейной лавочке спросил я старика:
Что ведомо о тех, ушедших на века?
А он: «Напейся впрок. Дорога далека,
Никто из них назад не приходил пока».

В сей мир едва ли снова попадем,
Своих друзей вторично не найдем.
Лови же миг! Ведь он не повторится,
Как ты и сам не повторишься в нем.

Вот и вернулся ты! Но — с согнутым хребтом,
Забыт по имени, ты вьючным стал скотом.
Холеных пять ногтей срослись в одно копыто,
Сместилась борода и сделалась хвостом.

Горсть пыли — в небеса, в тот неотвязный глаз,
И лишь красавицы пускай глядят на нас!
Кому поможет пост, кого спасет намаз?
Ушедший, хоть один, вернулся ли хоть раз?

Дай чашу мне и слушай. В могилу ляжешь ты.
Где нет веселья, дружбы, любви и красоты.
Запомни это слово — другим не открывай, —
Не расцветают снова увядшие цветы.

Дождь крупный зелень окропил весной,
Я от вина багряного хмельной.
Когда умру, взойду травою ранней —
Чей взор пленит она в полдневный зной?

Допустим, небосвод спохватится, и вот
Порядки Бытия в порядок приведет.
Но разве же друзья допраздновать вернутся?
Но разве я годам начну повторный счет?

Зачем прельщаешься обителью в мирах,
Где жизнь твоя, рассыпавшийся прах?
Ты ветра брат, а зажигаешь свечи,
И строишь кровлю на семи ветрах.

Здесь много до тебя мужей и жен бывало,
Звенели празднества со всех сторон, бывало.
И плоть твоя спешит вновь обратиться в прах:
Гулял во всяческих обличьях он, бывало.

Злое небо над нами расправу вершит.
Им убиты Махмуд и могучий Джамшид.
Пей вино, ибо нету на землю возврата
Никому, кто под этой землею лежит.

И опять небосвод неразгаданной тайной зажжется…
От коварства его ни Махмуд, ни Аяз не спасется,
Пей вино, ибо вечная жизнь никому не дана.
Кто из жизни ушел, тот, увы, никогда не вернется.

Из допущенных в рай и повергнутых в ад
Никогда и никто не вернулся назад.
Грешен ты или свят, беден или богат —
Уходя, не надейся и ты на возврат.

Изменчивостью форм владеющая Суть
Листвою может стать иль рыбкою сверкнуть.
А то, что кажется нам смертью, — новый путь
И жизнь в обличий ином каком-нибудь.

Испей вина! В земле заснешь навечно ты
Без милой, без врага, без друга, без четы.
Загадку не постичь, хотя слова просты:
«Вторично не цветут увядшие цветы».

К краям манящим чаши приник устами я —
«Открой мне тайну срока! продлится ль жизнь моя?»
Слилась со мной в лобзанье и тихо шепчет: «Пей!
Мгновенна жизнь. Не будет возврата бытия».

Когда снова святые в скончании дней
Оседлают тела свои, будто коней,
В окровавленном саване встану из праха
У порога обители вечной Твоей.

Мертвецам все равно: что минута — что час,
Что вода — что вино, что Багдад — что Шираз.
Полнолуние сменится новой луною
После нашей погибели тысячи раз.

Мне каждый день рассудок, познавший звезд пути,
Твердит: «Минуты счастья — лови не упусти,
Пойми же, не трава ты и, срезанный косой,
Ты не зазеленеешь, не сможешь отрасти…»

Мы бродили всю жизнь по горам и долам,
Путь домой находили с грехом пополам.
Но никто из ушедших отсюда навеки
Не вернулся обратно, не встретился нам.

Надо жить, — нам внушают, — в постах и труде.
Как живете вы — так и воскреснете-де!
Я с подругой и с чашей вина неразлучен —
Чтобы так и проснуться на Страшном суде.

Нас пичкают одной и той же песней:
Кто праведно живет, тот праведным воскреснет.
А я всю жизнь с любимой и с вином,
Таким ведь и воскреснуть интересней.

Не правда ль, странно? — сколько до сих пор
Ушло людей в неведомый простор
И ни один оттуда не вернулся.
Все б рассказал — и кончен был бы спор!

О, если б до привала добрести,
Поверить, что придет конец пути!
О, если б через многие столетья
Хотя б травой из праха прорасти!

О, если б дотемна ночлег найти тебе,
А лучше б увидать конец пути тебе…
О, если б из земли, как трaвы, отоспавшись,
Сто тысяч лет спустя опять взойти тебе!..

О, если бы покой был на земле!
О, если бы покой найти в земле!
Нет! — оживешь весеннею травою
И будешь вновь растоптан на земле.

О, если бы покой маячил нам вдали
И мы когда-нибудь к нему прийти б могли!
О, если бы в веках, как зелень луговая,
Мы расцвели опять из глубины земли!

О, когда бы для отдыха место найти
Иль конец увидать роковому пути!
О, когда бы надежда была — хоть травинкой
Через тысячу лет из земли прорасти!

Пей вино, ибо долго проспишь ты в могиле твоей
Без товарищей милых своих и сердечных друзей.
Есть печальная тайна — другим ее не сообщай, —
Что увядший тюльпан не раскроется среди полей.

Старика повстречал я в питейном дому,
«Что слыхать от ушедших?» — сказал я ему.
Он сказал: «Кто ушел, тот назад не вернется.
И вестей не подаст нам — видать по всему».

Те, кто верит, что души, чтоб смерть побороть,
Переходят из плоти опять-таки в плоть,
Посмотрев на тебя, говорили и клялись:
«Вот Юсуф, будет жить до пришествия вплоть!»

Ты словно опьянён! Безумие твоё
Невежественный страх предсмертию внушает —
И с отвращеньем ты глядишь в небытие!
Ведь из небытия чудесно возникает
Бессмертья ветвь, полна живительной красы!
И вечной смерти нет, исчезло наважденье
С тех пор, как в душу мне отрадой возрожденья
Пахнуло нежное дыхание Исы.

Ты, мудрец, не слушай люда, что покорствовать небу велят.
Утешайся чистым вином, пусть красавицы радуют взгляд!
Приходившие в этот мир все ушли — один за другим.
И никто не видел нигде возвратившегося назад.

Тюльпан ли расцветет иль роза вспыхнет ало,
Их кровь великих шахов напитала.
Фиалка нежной родинкой была,
Прелестный лик когда-то украшала.

Я у горшечника купил кувшин однажды,
Он тайны мне открыл, что делает не каждый:
«Я с чашей золотой царем был, а теперь
Служу я пьяницам для утоленья жажды».