В тетради юности закончились листы, Весны единственной осыпались цветы. О, молодость моя, откликнись, птица счастья: Ведь ты была со мной! Куда умчалась ты?
Вот книги юности последняя страница. Ко мне восторг весны, увы, не возвратится. Меня, задев крылом, ты промелькнула мимо, О молодость моя, ликующая птица!
Все ушло навсегда — юность, ловкость, друзья… Горечь вместо веселья пью медленно я. Стан мой, бывший стрелою, как лук изогнулся, Только посох чуть-чуть выпрямляет меня.
Вслед юности гляжу — лихому табуну, Который мне вдыхать оставил пыль одну. Мой стан, прямей стрелы, теперь как лук согнулся, За посох я держусь — как тетиву тяну!
Вставай, притопни-ка! Мы будем хлопать в лад. Нарциссы свалит хмель, пока на нас глядят! Что двадцать?! Хорошо, когда плясун в ударе. А как ударим мы, коль будет шестьдесят!
Дух — за уборкою жилища моего. Он разыскал места почти что для всего. Лишь это тело — саз… Так шелково звучал он, Но Время, тренькая, разбило вдрызг его.
Как много нашей крови пролил бессудный этот небосвод, Цветок ли расцветет, — дохнет он и начисто его сметет. О юноша, не обольщайся цветеньем юности мгновенной, Повеет стужей и бутоны он нераскрытые убьет.
