Стихи Омара Хайяма о жизни

Стихи Омара Хайяма о жизни

Омар Хайям о жизни


Стихи Омара Хайяма о жизни привлекают к себе всех ценителей мудрого повествования. Особенность хаямовских стихосложенных узоров привлекают к себе поэтический взор мира творческого развития и познания. Бесконечные раздумья поэта о вечности, о Боге, о любви, о жизни, о сознании, совершенно просты, мудры и гениальны.

Омар Хайям ненавидел довлеющие законы и порядки, догмы религий, насилие, глупость и несправедливость того времени, где, тем самым, царствовали безграмотность, слабоумие и ханжество. С трудом преодолевая человеческие пороки, Хайям безудержно философствовал по поводу каких бы то ни было аспектов насущной жизни. Поэт любил жизнь, каждым её мигом наслаждался, воспевая то блаженство, которое она дарует.

Хайям — ярчайшая и неповторимая поэтическая звезда всех времён и народов, освещающая жизненный путь всему своему потомственному наследию.


Стихи Омара Хайяма о жизни


О жизни подумал, хоть, это старо.
Срок жизни: колодец, верёвка, ведро!
Коль, ведро из колодца, выходит пустое…
Решать, сколь протяжна верёвка, не стоит.

А ну, возьми перо и вычислить сумей,
От жизни сколько взял и сколько отдал ей.
Твердишь: «Вина не пью, поскольку смерть близка», мол.
Конечно, смерть близка, хоть пей ты, хоть не пей.

Ах, что душа знавала, была одна беда.
Вино моим бывало, а радость — никогда.
Такого, как желалось, ни часу не досталось,
А молодость увяла, прошли мои года.

Бегут за мигом миг и за весной весна;
Не проводи же их без песен и вина.
Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, —
Как проведёшь её, так и пройдёт она.

Без хмеля и улыбок — что за жизнь?
Без сладких звуков флейты — что за жизнь?
Всё, что на солнце видишь, — стоит мало.
Но на пиру в огнях светла и жизнь!

Безгрешными приходим — и грешим,
Весёлыми приходим — и скорбим.
Сжигаем сердце горькими слезами
И сходим в прах, развеяв жизнь как дым.

Бездомный, телом я пообветшал в пути;
Добро я находил, да некуда нести.
Вот так и прожил век, у счастья не в чести…
Со Смертью встретиться б, но где её найти?

Бродя под куполом, не глядя в бирюзу,
Мы ищем выхода, как муравьи в тазу.
Кружится голова. Куда свой груз несу?..
Как бык на мельнице, мы кружимся внизу.

Брыкливый небосвод поймали под уздцы,
Приладили седло и звёзды-бубенцы…
В тот день Всевышний Суд решил и нашу участь —
Позорно падаём от легонькой трусцы.

Будто шашки по клеткам шагаем мы все,
В чёт иль нечёт на свете играем мы все,
И под гнётом небес стан сгибаем мы все.
Мы — в пути, но уйдём. Это знаем мы все!

Будь весел! Море бедствий бесконечно,
Круговорот светил пребудет вечно.
Но завтра ты пойдёшь на кирпичи
У каменщика под рукой беспечной.

Будь весел! Не навек твоя пора, —
Пройдёт сегодня, как прошло вчера.
И эти чаши — лбы вельмож надменных
Окажутся в месильне гончара.

Будь жизнь тебе хоть в триста лет дана —
Но всё равно она обречена,
Будь ты халиф или базарный нищий,
В конечном счёте — всем одна цена.

Будь милосердна, жизнь, мой виночерпий злой!
Мне лжи, бездушия и подлости отстой
Довольно подливать! Поистине, из кубка
Готов я выплеснуть напиток горький твой.

Быть в глазах не воде, а слезам суждено,
Быть для горя терпение другом должно.
Или долгой быть жизнь должна в меру страданья,
Иль должно в меру жизни быть кратким оно.

В дальний путь караваны идут, бубенцами звенят.
Кто поведал о бедах, что нам на пути предстоят?
Берегись! В этом старом рабате алчбы и нужды
Не бросай ничего, ибо ты не вернешься назад.

В зерне — вся жатва. Гордый поздний брат
Из древнего комочка глины взят.
И то, что в жизнь вписало Утро мира, —
Прочтет последний солнечный Закат.

В ловушку памяти ты заманила сердце,
Тоску-нахлебницу в мое вселила сердце…
Я в рабстве у тебя, и некуда сбегать:
Нетленным словом «Жизнь» ты заклеймила сердце.

В майхане бытия из-за жизненных дел
Хор упреков невежд мне давно надоел.
Где мне силу найти, чтоб по этой дороге
Прошагать до мгновенья, где жизни предел?

В мире праха рассеял я прах — все прошло,
Знал друзей и врагов я в делах — все прошло.
До придирок твоих, право, нету мне дела —
Отмахнулся, — прости мне Аллах! Все прошло.

В молитвенный экстаз впадешь — как хорошо!
Гулякой в кабаке ль запьешь — как хорошо!
Будь падишахом ты иль будь дорожным прахом,
Одно не смей забыть: живешь — как хорошо!

В одном соблазне юном — чувствуй все!
В одном напеве струнном — слушай все!
Не уходи в темнеющие дали:
Живи в короткой яркой полосе.

В постройке кольцевой без окон, без дверей,
Скитальцы, узники бессмысленных путей,
Мы все беспомощны, как птицы средь сетей,
Мы жертвы времени, и страхов, и страстей.

В прах и пыль превратились цари, короли —
Все, кто спрятан в бездонное лоно земли,
Видно, очень хмельным их вином опоили,
Чтоб до Судного дня они встать не смогли.

В сей жизни лишь рассвет нам скрашивает путь,
Чтоб дух перевести, над кубком отдохнуть.
Упейся воздухом восхода!.. Ибо скоро
Восходам — восходить, а нам и не вздохнуть.

Вереницею дни-скороходы идут,
Друг за другом закаты, восходы идут.
Виночерпий! Не надо скорбеть о минувшем.
Дай скорее вина, ибо годы идут.

Веселись! В мире все быстротечно, мой друг.
Дух расстанется с телом навечно, мой друг.
Эти чаши голов, что столь гордо мы носим,
На горшки перелепят беспечно, мой друг.

Ветшает жизнь твоя, крошатся дни и ночи,
Щебенкой под ноги ложатся дни и ночи.
И ночь и день ликуй: они — твои пока!
Потом уж без тебя — кружатся дни и ночи…

Взгляни и слушай… Роза, ветерок,
Гимн соловья, на облачко намек…
— Пей! Все исчезло: роза, трель и тучка,
Развеял все неслышный ветерок.

Взгляни, бутоны роз разнежились в тепле,
Пленяя соловья в рассветной полумгле.
Присядь под сенью роз! Дождь лепестков так долго
На землю будет лить, а мы — уже в земле.

Вижу смутную землю — обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Отблиставших и ставших добычей червей.

Вновь распускаются розы под утренним ветерком,
И соловьиною песней все огласилось кругом.
Сядем под розовой сенью! Будут, как нынче, над нами
Их лепестки осыпаться, когда мы в могилу сойдем.

Вновь сегодня осталась лепешка одна,
Напоили холодной водой допьяна.
И хотят, чтобы кланялся в ноги за это, —
От поклонов, пожалуй, отсохнет спина.

Вожделея, желаний своих не таи.
В лапах смерти угаснут желанья твои.
А пока мы не стали безжизненным прахом —
Виночерпий, живою водой напои!

Вот из твоих минут еще одна пойдет.
Ее украсят смех и блеск вина? —
Пойдет! Доверилось тебе сокровище вселенной —
Жизнь. Поведешь куда, туда она пойдет.

Вот так и ты уйдешь, обманутый кругом
На радужную жизнь похожим миражом.
Ты в жены ветер взял — а зажигаешь свечку.
По хлябям странствуешь — ну как построишь дом?

Вперед! Там солнца яркие снопы!
«А где дорога?» — слышно из толпы.
«Нашел… найду…» — Но прозвучит тревогой
Последний крик: «Темно, и ни тропы!»

Все ароматы жадно я вдыхал,
Пил все лучи. А женщин всех желал.
Что жизнь? — Ручей земной блеснул на солнце
И где-то в черной трещине пропал.

Все не по-нашему свершается кругом,
Недостижима цель в скитании земном.
И в думах горестных сидим на перепутье —
Что поздно мы пришли, что рано мы уйдем.

Все тайны мира ты открыл… Но все ж
Тоскуешь, втихомолку слезы льешь.
Все здесь не по твоей вершится воле.
Будь мудр, доволен тем, чем ты живешь.

Всех, кто стар и кто молод, что ныне живут,
В темноту одного за другим уведут.
Жизнь дана не навек. Как до нас уходили,
Мы уйдем; и за нами — придут и уйдут.

Встань, веселым сердцам справедливость дадим,
К винопитию утра мы их приобщим! —
Разорвем свое платье, как делают розы,
Жизнь, как их лепестки, воле ветра вручим.

Где вчерашние юноши, полные сил?
Всех без жалости серп небосвода скосил.
Горевать бесполезно: что было — то сплыло.
Дай вина, чтобы смертный бессмертья вкусил!

Где вы, друзья? Где вольный ваш припев?
Еще вчера, за столик наш присев,
Беспечные, вы бражничали с нами…
И прилегли, от жизни охмелев!

Где сокровенный друг, чтоб внял таким словам:
Не так уж хорошо когда-то жил Адам.
Бродил комок земли со скорбью пополам
И скоро отдых дал истерзанным стопам.

Глянь! Кровли сеть лучей владыка дня поймал
И, словно царь Хосров, налил вина в бокал.
Пей, ибо возвестил нам всем глашатай утра,
Что ночь уже прошла и новый день настал.

Годов быстротечности я не боюсь,
Стать пылью для вечности я не боюсь.
Конец неизбежен, чего ж тут бояться?
Что жил я не всласть, о миряне, боюсь.

Грядущий день и прошлый век
Меня не беспокоят.
Но в этот день, в текущий день
Мне струны песню строят.

Давно готовый к смерти, от страха я далек.
Из половин неравных слагается наш рок.
Небытие — подарок, а жизнь взаймы дана.
Ее верну без споров, когда наступит срок.

Дай вина, о саки, и порадуй меня,
Эта жизнь нам с тобою дана на два дня.
Что случается, все принимай, как подарок,
Ничего не страшись, никого не виня.

Дал Нишапур нам жизнь иль Вавилон,
Льет кубок сладость или горек он? —
По капле пей немую влагу Жизни!
И жизнь по капле высохнет, как сон.

День прошел — и о нем позабудь поскорей,
Да и стоит ли завтрашний наших скорбей?
Откровения нет ни в былом, ни в грядущем, —
Мы сегодня живем. Так смотри веселей!

Дни — волны рек в минутном серебре,
Песка пустыни в тающей игре.
Живи Сегодня. А Вчера и Завтра
Не так нужны и земном календаре.

Добровольно сюда не явился бы я.
И отсюда уйти не стремился бы я.
Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился
Никуда. Никогда. Не родился бы я.

Довольно плакаться! Подумаешь, беда,
Что так стремительно проносятся года.
Подумай, кто-нибудь остановил бы Время —
Пришел бы твой черед родиться? Никогда!

Доколе быть в плену румян и благовоний,
За тленной красотой и мерзостью в погоне?
Будь родником Замзам, ключом Воды Живой, —
В свой срок ты скроешься в земном глубоком лоне.

Доколе быть рабом румян и благовоний?
Доколь томить себя напрасною погоней?
Потоком яда будь, ручьем Воды Живой —
Исчезнешь все равно в земном глубоком лоне.

Доколь мне в обмане жить, как в тумане бродить?
Доколь мне, о жизнь, осадки мутные пить?
Наскучила мне твоя хитрость, саки вероломный,
И жизнь я готов, как из чаши, остатки пролить.

Доколь из-за вранья и злых повадок жизни,
Доколь взамен вина глотать осадок жизни?
Так жизнечерпий подл и до того хитер,
Вот выплесну пред ним дрянной остаток жизни!

Долго ль спину придется мне гнуть или нет,
Скоро ль мне суждено отдохнуть или нет —
Что об этом вздыхать, если даже вздыхая,
Я не знаю: успею вздохнуть или нет?

Древа юного ветви впервые цвели,
Плод сорви и желанье мое утоли!
Не лелей в голове ты бутоны надежды —
Нерасцветших надежд много в чреве земли…

Друзей, с которыми сидели мы досель,
Поуводила Смерть в уютную постель.
Им так понравилось вино существованья!
И — раньше нас на круг свалил их сладкий хмель.

Друзья давно за роковой чертой,
Мы пили все из чаши золотой.
На два-три круга раньше их сморило,
Умолкли до меня за чашей той.

Если жизнь все равно неизбежно пройдет —
Так пускай хоть она безмятежно пройдет!
Жизнь тебя, если будешь веселым, утешит,
Если будешь рыдать — безутешно пройдет.

Жаль, что впустую жизнь мы провели,
Что в ступе суеты нас истолкли.
О жизнь! Моргнуть мы не успели глазом
И, не достигнув ничего, — ушли!

Живи с улыбкою, о горестях забудь
И с доброю душой пройди недобрый путь.
Вселенная всему небытие готовит…
Не жди небытия, до жизни жадным будь.

Жизнь — то шербет на льду, а то — отстой вина,
Плоть бренная в парчу, в тряпье ль облачена, —
Все это мудрецу, поверьте, безразлично,
Но горько сознавать, что жизнь обречена.

Жизнь мгновенная, ветром гонима, прошла,
Мимо, мимо, как облако дыма, прошла.
Пусть я горя хлебнул, не хлебнув наслажденья, —
Жалко жизни, которая мимо прошла.

Жизнь моя тяжела: в беспорядке дела,
Ни покоя в душе, ни двора, ни кола.
Только горестей вдоволь судьба мне дала.
Что ж, Хайям, хоть за это Аллаху хвала!

Жизнь отцветает, горестно легка…
Осыплется от первого толчка…
Пей! Хмурый плащ — Луной разорван в небе…
Пей! После нас — Луне сиять века…

Жизнь пестрым караваном проходит мимо нас.
Смотри, она увозит всех радостей запас.
Эй, виночерпий, утром не будет здесь вина.
Теперь темно: проворней! Стащи кувшин вина!

Жизнь печальна моя, и дела не устроены.
Мне покоя — все меньше, а нужды утроены.
Восхвалите Аллаха! Без просьб и мольбы
Все мы пить из источника бед удостоены.

Жизнь пронесется, как одно мгновенье,
Ее цени, в ней черпай наслажденье.
Как проведешь ее — так и пройдет,
Не забывай: она — твое творенье.

Жизнь расточай! За нею — полный мрак,
Где ни вина, ни женщин, ни гуляк…
Знай, но другим разбалтывать не стоит!
Осыпался и кончен красный мак!

Жизнь с крючка сорвалась и бесследно прошла,
Словно пьяная ночь, беспросветно прошла.
Жизнь, мгновенье которой равно мирозданью,
Как меж пальцев песок, незаметно прошла!

Жизнь твою режут острой косой ночи и дни,
Но не владычат пусть над тобой ночи и дни!
С полною чашей радуйся, пей — ночи и дни.
Смертен ты. Вечной идут чередой ночи и дни.

Жильцы могил гниют дни, месяцы, года,
Немало их частиц исчезло без следа.
Какой же хмель свалил их с ног и не дает им
Прийти в сознание до Страшного суда?

Жильцы немых гробниц, забытые в веках,
Давно рассыпались и превратились в прах.
Чем напились они, чтоб так — до Киемата
Проспать без памяти, забыв о двух мирах?

За мгновеньем мгновенье — и жизнь промелькнет…
Пусть весельем мгновение это блеснет!
Берегись, ибо жизнь — это сущность творенья,
Как ее проведешь, так она и пройдет.

Запойный соловей в мой сад весну вернул,
Багрянец ликам роз и блеск вину вернул,
И снова тишину тревожит чудной песней:
«Как жизни коротки! Кто хоть одну вернул?»

Затерян меж дворцов, бесславен я и мал,
Уже за тридцать мне, а счастья не видал.
Мне так же горестно, как гостю-бедолаге:
Хоть выпивки полно, на свадьбу опоздал.

Зачем копить добро в пустыне бытия?
Кто вечно жил средь нас? Таких не видел я.
Ведь жизнь нам в долг дана, и то — на срок недолгий,
А то, что в долг дано, не собственность твоя.

Зачем печалью сердечный мир отягчать?
Зачем заботой счастливый день омрачать?
Никто не знает, что нас потом ожидает.
Здесь нужно все нам, что можем мы пожелать.

Зачем ты над загадкой жизни бился,
Тоскою и томленьем удручен?
В конце концов, когда сей мир творился,
Ты на совет ведь не был приглашен.

Земля в унынии, она больным-больна…
И к ней нагрянула весна, хмельным-хмельна, —
В зеленой шали вновь лицо земли прекрасно,
И снова в кубках жизнь (испей!) полным-полна!

Земная жизнь — на миг звенящий стон.
Где прах героев? Ветром разметен,
Клубится пылью розовой на солнце…
Земная жизнь — в лучах плывущий сон.

Идет куда-то жизнь — бездомный караван…
Блаженством отдыха живет полночный стан.
А завтра, мой саки… Что говорить про завтра!
Успей вина подать: уже восток багрян.

Из друзей каждый путь свой по жизни прошел,
Кто — совсем разорился, кто — в землю ушел.
Мы ж остались в степи процветающей спеси,
Как в дороге навьюченный дохлый осел…

Изнемогаю я, плачу, не осушая глаз,
А ты в наслажденьях тонешь, ты радостен в этот час.
Но ты не кичись предо мною! — Вращение небосвода
Таит нежданного много за темной завесой от нас.

Каждый день, что на бренной земле нами прожит,
Пусть веселье и радость собою умножит.
Нам в юдоли земной жизнь дороже всего,
А назвать ее жизнью не каждый ведь сможет.

Как вихрь в степи, промчалась бесследно жизнь моя.
И от нее осталось, быть может, два-три дня.
Ну что ж? Ни день минувший, ни день, что не настал,
Нимало не заботят, пока живу, меня.

Как добро, так и зло в жизни бренной пройдет,
Радость, как и печаль, несомненно, пройдет…
Наша жизнь такова: как ее проведем мы —
Иль в боренье, иль в скорби согбенной пройдет.

Как жаль, что бесполезно жизнь прошла,
Погибла, будто выжжена дотла.
Как горько, что душа томилась праздно
И от твоих велений отошла.

Как надрывался на заре петух!
— Он видел ясно: звезд огонь потух.
И ночь, как жизнь твоя, прошла напрасно.
А ты проспал. И знать не знаешь — глух.

Как хотел, так себя ты и тешил всю жизнь,
Пил с друзьями и жен свои нежил всю жизнь.
Перед тем, как уйти, оглянулся — и что же? —
Все приснилось, как будто и не жил всю жизнь.

Каких я только губ не целовал!
Каких я только радостей не знал!
И все ушло… Какой-то сон бесплотный
Все то, что я так жадно осязал!

Когда совершается все не по нашим желаньям,
Что пользы всю жизнь предаваться напрасным стараньям?
Мы вечно в печали сидим, размышляя о том,
Что поздний приход увенчается скорым прощаньем.

Когда я протрезвел, нет радости, хоть вой.
А хмеля перебрав, слабею головой.
Но вот сегодня хмель и трезвость уравнялись,
И — ты прекрасна, жизнь, я обожатель твой.

Когда я трезв, то ни в чем мне отрады нет.
Когда я пьян, то слабеет разума свет.
Есть время блаженства меж трезвостью и опьяненьем.
И в этом — жизнь. Я прав иль нет? Дай ответ.

Когда-то просвещал нас синклит седых бород,
Когда-то восхищал нас и нашей мысли плод…
А что в конце осталось? Последний вывод вот:
Сюда прилив примчал нас, отсюда вихрь несет.

Коль негой ты себя проразвлекал всю жизнь,
Усладами свой дух прозавлекал всю жизнь,
Когда придет конец, увидишь с опозданьем:
Тебя случайный сон проотвлекал всю жизнь.

Коней рассудка мы в пути к Тебе загнали,
В притоне воровском приют себе сыскали…
Заветные Врата найдем теперь едва ли,
Ни мига радости не будет в век печали.

Кто там полон желаний, не зная забот,
Полагает, что небо отсрочку дает?
Ты палатку не ставь, вынимай даже колья,
Собирай и поклажу, ведь небо не ждет!

Кувшин, уста в уста, нашептывает стих:
«Сейчас твои уста теплее уст моих,
Сейчас беспечен ты… Но здесь никто не вечен,
Теченье времени оледенит и их».

Кувшин, уста в уста, прошу в тоске хмельной
Сказать о способе продлить мой век земной.
В ответ, уста в уста, секрет он шепчет свой:
«Я прожил, как и ты, лишь миг!.. Побудь со мной».

Любой из этих роз — увянуть навсегда,
И жемчугам сиять — недолгие года.
Что ж — плакать?.. И твоя в бесславье канет слава,
И след мой на земле сотрется без следа.

Люди тлеют в могилах, ничем становясь.
Распадается атомов тесная связь.
Что же это за влага хмельная, которой
Опоила их жизнь и повергнула в грязь?

Меняем реки, страны, города…
Иные двери… Новые года…
А никуда нам от себя не деться,
А если деться — только в никуда.

Мне в книгах бедствия такого не нашлось,
О стольких горестях слыхать не довелось,
Не знают смертные, что значит: смерть от жажды,
Хотя над головой сомкнулось море слез.

Мы — суть те, кто и ночью, и днем в беготне,
Вверх и вниз мы стремимся в земной толкотне,
Ничего, кроме новых невзгод не достигнув,
Ничего не оставив, почив в тишине!

Мы беспечны в заботах о жизни земной,
Не заботимся утром о пище дневной.
И из Кухни небесной мы ждем сокровенья,
На земле не питая надежды иной.

Мы не надолго в этот мир пришли
И слезы, скорбь и горе обрели.
Мы наших бед узла не разрешили,
Ушли — и горечь в душах унесли.

Мы чистыми вошли — нечистыми ушли;
Мы радостно пришли — слезами изошли.
Зажгли огонь в сердцах — водою слез залили,
Отдали ветру жизнь и в вечный прах сошли.

Мы чистыми пришли и осквернились,
Мы радостью цвели и огорчились.
Сердца сожгли слезами, жизнь напрасно
Растратили и под землею скрылись.

Мы чистыми пришли, — с клеймом на лбах уходим,
Мы с миром на душе пришли, — в слезах уходим,
Омытую водой очей и кровью жизнь
Пускаем на ветер и снова в прах уходим.

На блестку дней, зажатую в руке,
Не купишь Тайны где-то вдалеке.
А тут — и ложь на волосок от Правды,
И жизнь твоя — сама на волоске.

На пир, влюбленные!.. И в круг мы сели все,
Про плетку Времени забыть сумели все,
Дозволенным вино хозяйское сочли мы,
Довольны и вольны, так захмелели все!..

На сцену Бытия чуть опоздали мы,
Ступенькой ниже всех смиренно встали мы.
У жизни свой расклад, ей не до наших жалоб.
Скорее бы конец! А то устали мы.

На тайну жизни — где б хотя намек?
В ночных скитаньях — где хоть огонек?
Под колесом, в неугасимой пытке
Сгорают души. Где же хоть дымок?

Налей вина, саки! Тоска стесняет грудь:
Не удержать нам жизнь, текучую, как ртуть.
Не медли! Краток сон дарованного счастья.
Не медли! Юности, увы, недолог путь.

Нас мучат день и ночь: то «стой!», то вновь «иди!».
То вниз, то снова вверх, иного нет пути.
И только трудная дорога перед нами,
И только долгая дорога позади.

Нас на развалинах сыскали в этот раз,
Перенесли в кабак и напоили нас.
Освоясь, говорим: «К вину жаркое б надо!»
И… вынули сердца — и жарят их сейчас!

Не знаю тайны я вращенья небосвода,
Лишь за невзгодою меня гнетет невзгода.
Смотрю на жизнь свою и вижу: жизнь — прошла,
Что дальше будет? — Тьма, и нет из тьмы исхода.

Не легок и не прост заветный Путь, поверь,
А ты решил дойти без бедствий и потерь.
Для завершивших Путь всегда открыта Дверь.
А ты… Взгляни: к кому стучишься ты теперь?

Не очень-то вздыхай. Жить горько и темно,
Но будет время нам по вздохам сочтено.
Очнешься — очередь прошла твоя давно,
И не было любви, и выдохлось вино.

Не розы жизнь у нас, а куст колючий? — пусть.
Геенной подменен небесный луч — и пусть.
Коль даже рубища и шейха мы лишимся,
Зуннар и колокол взамен получим, — пусть.

Не сам я выбрал жизнь, идея не моя
Пройти кровавый путь земного бытия.
Мне быть или не быть, Он без меня решает.
Был сам собой — когда? и где? и был ли я?

Не смерть страшна. Страшна бывает жизнь,
Случайная, навязанная жизнь…
В потемках мне подсунули пустую.
И без борьбы отдам я эту жизнь.

Не спорьте с мудростью, стократ она права,
На поиск радостей зовут ее слова:
«Пойми, что время — серп. Коль лук-порей собрали,
Он отрастает вновь. Но ты ведь не трава!»

Не спрашивай меня о том, что так превратно,
О прошлом, будущем… Жизнь — ветра дуновенье.
Считай добычею бегущее мгновенье —
К чему заботиться о том, что невозвратно?

Не убивай меня, небо, в своем опьяненье!
Видишь величье мое и твое униженье!
Из-за моей нищеты и вседневных скорбей
Проклял я сам этой жизни постыдной томленье!

Небо, может быть, к нам подобреет, даст Бог,
Несговорчивый станет сговорчивым рок,
Но, увы, не воскреснут друзья дорогие.
Жизнь прошла — кто же вспять повернет нам поток?

Невежды, падкие на шутки Бытия!
О хитростях его предупреждаю я.
Вы распылите жизнь на множество соблазнов.
Куда важнее — друг и винная струя.

Недолог розы век: чуть расцвела — увяла,
Знакомство с ветерком едва свела — увяла.
Недели не прошло, как родилась она,
Темницу тесную разорвала — увяла.

Некто мудрый внушал задремавшему мне:
«Просыпайся, счастливым не станешь во сне.
Брось ты это занятье, подобное смерти.
После смерти, Хайям, отоспишься вполне!»

Непроданный, забытый на краю:
«Совсем иссох — так долго здесь стою!
Но если б мне, бедняге, дали влаги —
Воспряну в миг! Весь мир я напою!»

Никто не победил грозящей силы неба
И не насытился навек дарами хлеба.
Кичишься рано ты, что цел и невредим, —
Еще съедят тебя, когда придет потреба.

Ночь. Ночь кругом. Изрой ее, взволнуй!
Тюрьма!.. Все он, ваш первый поцелуй,
Адам и Ева: дал нам жизнь и горечь,
Злой это был и хищный поцелуй.

Ну, а теперь вина «Иная Жизнь» налей!..
Что, много беготни из-за моих затей?
Таков ученый люд. Спешим, не спим ночей.
А ты как при смерти. Живей, сынок, живей!

Ну, вот и рассвело. О, неженка, вставай,
Неспешно пей вино, играй и напевай:
О тех, кто здесь еще (но слышится: «Прощай!»),
О тех, кто там уже («Назад не поджидай!»).

О благости судьбы, прошу, ни слова здесь.
Себе с красавицей добудь хмельного здесь.
Не уходить бы прочь!.. Но нет такого здесь,
И не встречали мы того, кто снова здесь.

О виночерпий! Восстань и скорее вина мне налей!
Миг забытья столь прекрасен в мелькании дней.
Радуйся, друг мой, всему, что нам жизнь даровала,
Ведь ничего мы не видим хорошего в ней.

О вращенье небес! О превратность времен!
За какие грехи я, как раб заклеймен?
Если ты к подлецам и глупцам благосклонно,
То и я не настолько уж свят и умен!

О вчерашнем — раскаянье душу мне жжет,
В сердце боль — что мне завтрашний день принесет?
Жизнь моя — перл бесценный, единственный в мире —
Стала кладезем страха, тоски и невзгод.

О глупец! Ты, я вижу, попал в западню,
В эту жизнь быстротечную, равную дню.
Что ты мечешься, смертный? Зачем суетишься?
Дай вина — а потом продолжай беготню!

О кравчий! Цветы, что в долине пестрели,
От знойных лучей за неделю сгорели.
Пить будем, тюльпаны весенние рвать,
Пока не осыпались и не истлели.

О небо! Не тащи на пьяный свой дебош!
Гляди: я на ногах, а ты уж не встаешь.
И что с меня возьмешь? В руке — последний грош,
И жизнь моя — не жизнь, а горестная дрожь.

О саки! Мое тело истлело в огне,
Мертвецу под землею спокойней, чем мне.
В покаяньи омыл я слезами одежду,
Вновь слезами она пропиталась вдвойне.

О чем кричит петух, как только звезды прочь,
О чем он плачет так, что слушать нам невмочь?
Он видит в зеркале светлеющего неба:
Из Книги Бытия вычеркивают ночь.

О чем кричит, тревожа чуткий слух?
Что в зеркале зари узрел петух?
— Вот жизни ночь еще одна минула,
Но дремлешь ты и к вести горькой глух.

О, богатство и юность, любовь и весна,
О, трава и ручей, радость чаши вина…
Ты для тех хороша в винопитии утра,
Кому песня пичужек и флейты слышна!

О, горе! Истлевать бесплодно не хотим мы,
Но жернов неба нас крушит неотвратимо.
И не успел моргнуть, как жизнь мелькнула мимо…
Что не достигнуто, уже недостижимо.

О, долго ль жизнь влачить в юдоли той,
Где кравчий жизни в кубок льет отстой
Вина коварства? Выплеснуть, как воду,
Хотел бы я остаток лет пустой.

О, если бы в пустыне просиял
Живой родник и влагой засверкал!
Как смятая трава, приподнимаясь,
Упавший путник ожил бы, привстал.

О, не растите дерево печали…
Ищите мудрость в собственном начале.
Ласкайте милых и вино любите!
Ведь не навек нас с жизнью обвенчали.

Огню, сокрытому в скале, подобен будь,
А волны смерти все ж к тебе разыщут путь.
Не прах ли этот мир? О, затяни мне песню!
Не дым ли эта жизнь? Вина мне дай хлебнуть!

Одних приводят, других похищают,
Куда, откуда? — Не сообщают. Все — тьма.
Лишь ясно: жизнь наша — чаша,
Которой в хуме вино измеряют.

Опьяняют печали. Их пленник и раб,
Потому и к вину я пристрастен и слаб.
Зло и слезы сожгли мое бедное сердце,
Стало черным оно, превратилось в кебаб.

Опять: «Четыре!.. Семь!..» Да отвяжись, саки.
Коль до «Восьми» дойдешь, тогда держись, саки!
О! Дивные слова, певец: «Уходит время».
А ну, скорей вина: уходит жизнь, саки!

Осталось мне, саки, вздохнуть разок, и все.
Остался от бесед мой шепоток, и все.
Вчерашнего вина осталось меньше кубка.
А жизни?.. Если б знать: такой-то срок, и все.

От безбожья до бога — мгновенье одно.
От нуля до итога — мгновенье одно.
Береги драгоценное это мгновенье:
Жизнь — ни мало, ни много — мгновенье одно!

От веры к бунту — легкий миг один.
От правды к тайне — легкий миг один.
Испей полнее молодость и радость!
Дыханье жизни — легкий миг один.

От ветхости небес — и жизнь полумертва.
Где корни дел моих? Где гордая листва?
Пока внутри шатра увязываю вещи,
Саки, подай вина. Все прочее — слова!..

От жестокости неба, от козней земли,
Где обитель свою негодяи нашли,
Лик мой полон слезами, как винная чаша,
В крови сердца печали приют обрели…

От жилищ неверья лишь одно мгновенье
К знанию вершин.
И от тьмы сомненья к свету уверенья
Только миг один.
Познавай же сладость, краткой жизни радость,
В мимолетный час.
Жизни всей значенье — только дуновенье,
Только миг для нас.

От страха смерти я, — поверьте мне, — далек:
Страшнее жизни что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу ее, когда наступит срок.

Память — след твой — у нас поселилась в сердцах,
Страсть, как узник, навек затворилась в сердцах,
И из рабства тебе никогда я не выйду,
Пока жизни свеча сохранилась в сердцах.

Пей вино! Ведь жасмин будет вновь расцветать
И Алькор на прямой будет снова стоять.
Насладись на лужайке ты жизни плодами,
Где подобных тебе ей дано увидать!

Пей! И в огонь весенней кутерьмы
Бросай дырявый, темный плащ Зимы.
Недлинен путь земной. А время — птица.
У птицы — крылья… Ты у края Тьмы.

Пируем над ручьем — вот так и надо жить!
Невзгоды нипочем — вот так и надо жить!
Уж коль нам десять дней отмерено, как розам,
Смеемся да поем — вот так и надо жить!

Плачет роза под прессом: «Зачем из меня
Соки жмут перегонщики, масло гоня?»
«Годы горя и слез, — соловей отвечает, —
Вот цена одного безмятежного дня!»

Под вечным куполом всю жизнь мечась, ты все ж,
Как муравей в тазу, ни щели не найдешь,
С повязкой на глазах, — а в сердце страх и дрожь, —
Как бык на мельнице, по кругу ты идешь.

Поля печальных глин — родимый край для нас.
На пару дней весь ад, весь этот рай для нас.
Сегодняшний кувшин с водою ключевою
И завтрашний кирпич — вот урожай для нас.

Порою, как Муса, насмешками прибит,
Порою, как Яхья, отчаяньем убит…
Для сердца своего сбираю ожерелье,
Коплю я, как Иса, жемчужины обид.

Поток времен свиреп, везде угроза,
Я уязвлен и жду все новых ран.
В саду существ я сжавшаяся роза,
Облито сердце кровью, как тюльпан.

Поутру просыпается роза моя,
На ветру распускается роза моя.
О жестокое небо! Едва распустилась —
Как уже осыпается роза моя.

Пред тем, как испытать превратности сполна,
Давай-ка разопьем сегодня ратль вина.
Что завтра нам сулит вращенье небосвода?
Быть может, и вода не будет нам дана.

Придет однажды срок, и сгинем мы с тобой,
Усталые тела отринем мы с тобой.
О, сколько же веков луне сиять над прахом,
Который навсегда покинем мы с тобой!

Пристрастием к вину и к озорству живу,
Молясь любви, гульбе и мотовству, живу.
Что за вопрос для всех — мое существованье?
Я знаю и без них, коль я живу — живу!

Пристрастился я к лицам румянее роз,
Пристрастился я к соку божественных лоз.
Из всего я стараюсь извлечь свою долю,
Пока частное в целое не влилось.

Приходи — и не будем о прошлом тужить,
Будем пить и минутой сегодняшней жить.
Завтра, вслед за другими, ушедшими прежде,
Нам в дорогу пожитки придется сложить.

Приятелей сердечных пожрала пустота,
Передавила грешных тяжелая пята.
Здесь на пиру сморило их раньше нас вино,
Два лишние глотка замкнули им уста.

Про время что гадать: имею или нет,
Век радостно дожить сумею или нет?
Плесни скорей вина, а то ведь сам не знаю,
Вздох этот выдохнуть успею или нет.

Просвета в жизни нет, недолго до сумы,
Тщета людских хлопот заразнее чумы…
Зато причинами для бед и кутерьмы,
Хвала Всевышнему, всегда богаты мы.

Просило сердце: «Поучи хоть раз!»
Я начал с азбуки: «Запомни — «Аз».
И слышу: «Хватит! Все в начальном слоге,
А дальше — беглый, вечный пересказ».

Проснись, пока твой век не догорел дотла,
И есть желания, и голова цела.
Успей живым вином наполнить кубок Смерти:
И день умчался прочь, и ночь почти прошла.

Проходит жизнь — летучий караван.
Привал недолог… Полон ли стакан?
Красавица, ко мне! Опустит полог
Над сонным счастьем дремлющий туман.

Проходит странно дней земных круговорот,
Давно ль зарей сиял над нами небосвод?
Воспрянь и кубок свой живой водой наполни!
Из жизни день ушел, и эта ночь пройдет.

Пустить из сердца кровь — и смоет сотню зданий.
Стократ губительней — река людских рыданий.
Я на ресницах нес такое море слез!..
Обрушится потоп, коль не сдержу стенаний.

Пусть мой веселый взор с твоим лицом сольется,
Иссохший кубок мой с твоим вином сольется.
Я так хочу собрать, вобрать в себя все то,
Что здесь разобщено, лишь в мире том сольется!..

Пусть у меня в объятиях луна,
Пусть воду Хызра пью взамен вина,
Под тар Зухры беседую с Исою,
Веселья нет, когда душа грустна.

Пусть у меня давно не жизнь, а стыд и срам,
А ты утратил счет удачливым годам,
Но так или не так, посматривай на небо:
Что там, за пеленой, теперь готовят нам?

Пусть у милой цветут, как рубины уста,
Пусть в мой кубок живая вода налита,
Пусть Зухра — музыкант, собеседник — Иса,
Сердцу радости нет, если в нем маета.

Развеселись!.. В плен не поймать ручья?
Зато ласкает беглая струя!
Нет в женщинах и в жизни постоянства?
Зато бывает очередь твоя!

Роз цветенье! Повсюду напевы слышны,
Сотни пиршеств в садах в пору нежной весны.
О любви и о розах любой помышляет,
Мы ж — тоской и кладбищенской думой полны.

Росток мой — от воды небытия,
От пламени скорбей — душа моя.
Как ветер, я кружу, ищу по свету —
Где прах, в который превратился я.

Рыбешка молвила: «Эй, утка, коль вода
Из арыка уйдет, — вот будет нам беда!»
А та в ответ ей: «Нас до той поры зажарят,
И дела до ручья не будет нам тогда».

С восходом солнца день в наш спящий дом заходит
И снизу доверху его с огнем обходит.
С восходом солнца день ворует жизнь у нас:
По всем ухваткам вор, коль с фонарем приходит.

С кумиром пей, Хайям, и не тужи о том,
Что завтра встретишь смерть ты на пути своем,
Считай, что ты вчера уже простился с жизнью,
И нынче насладись любовью и вином.

С приходом сияния нового дня
Днем меньше осталось у вас и меня.
Ах, дни озоруют и век наш воруют
При свете ярчайшего в мире огня!

С уроков, от наук всегда сбежать прекрасно,
Подругу милую к себе прижать прекрасно!
Пока Судьба твою не проливает кровь,
Кровь лоз по кубкам лить, в траве лежать — прекрасно!

С чашей вина над ручьем развлекаться надо,
Скорби и горестных дум опасаться надо.
Роза цветет десять дней, также краток наш век.
А посему нам всегда улыбаться надо.

Саки! Истлею здесь скорей, чем под землей.
Легко покойникам: доступен им покой.
А я кровавых слез чуть отстираю пятна,
Слезами новыми подол запятнан мой.

Светает. Гаснут поздние огни.
Зажглись надежды. Так всегда, все дни!
А свечереет — вновь зажгутся свечи,
И гаснут в сердце поздние огни.

Свою слепить бы жизнь из самых умных дел —
Там не додумался, тут вовсе не сумел.
Но Время — вот у нас учитель расторопный!
Как подзатыльник даст, ты малость поумнел.

Сей жизни караван не мешкает в пути:
Повеселившись чуть, мы прочь должны уйти.
О том, что завтра ждет товарищей, не думай,
Неси вина сюда, — уж рассвело почти.

Скажи, за что меня преследуешь, о небо?
Будь камни у тебя, ты все их слало мне бы.
Чтоб воду получить, я должен спину гнуть,
Бродяжить должен я из-за краюхи хлеба.

Скажи, ты знаешь ли, зачем петух дворовый
С рассветом дня, с зарею новой
Горланит часто, каждый миг?
И отчего печален этот крик?

Петух кричит тебе, что в зеркале рассвета
Ночь уходящую его завидел взор,
Что безвозвратна полночь эта,
А ты — такой же все невежда до сих пор.

Скажи, ты знаешь ли, как жалок человек,
Как жизни горестной его мгновенен бег?
Из глины бедствия он вылеплен, и только
Успеет в мир вступить, — пора уйти навек.

Скитальцы набрели на караван-сарай.
Угрелись, хоть совсем его не покидай!..
Но нет. Отсюда всех, как на мосту, торопят:
Эй, не задерживай, ступай себе, ступай!

Сковал нам руки темный обруч дней —
Дней без вина, без помыслов о ней…
Скупое время и за них взимает
Всю цену полных, настоящих дней!

Сколько в мире неправды — в сердцах и в устах,
В сопряженных друг с другом и днях и ночах!
Дайте чашу вина! О, слепцы и безумцы,
Жизнь уходит на наших незрячих глазах.

Скорее — к зелени, к ликующим лугам,
Чтоб вновь зазеленеть на зависть небесам,
С зеленой юностью играть в траве зеленой,
Пока зеленый луг не стал покровом нам!

Сладка ль, горька ли жизнь, — мы умереть должны,
И Нишапур и Балх для мертвого равны.
Пей! Много, много раз чередоваться будут
И после нас с тобой ущерб и рост луны.

Слишком уж поздно в круг бытия вошли мы —
И со ступени людей ниже сошли мы,
Раз, вопреки нашей воле, жизнь проходит, —
Сыты ею! Пусть кончится, чтоб ушли мы.

Смотри же! В суть входить ты не устал пока,
Среди добра и зла ты не застрял пока,
Ты — путник, ты — и путь, ты — и привал; иди же,
Путь от себя к себе не потерял пока.

Смотри, чтоб не проник к тебе через забор
Тоскливый смутный страх — крадущий время вор.
Смотри, как над землей вином играют чаши,
Играй — могильщице-земле наперекор.

Смысла нет перед будущим дверь запирать,
Смысла нет между злом и добром выбирать.
Небо мечет вслепую игральные кости,
Все, что выпало, надо успеть проиграть.

Снова в сад прилетел соловей, улетевший давно.
Видит — розу в цвету и в смеющейся чаше — вино.
Прилетел и на тайном наречье мне звонко прощелкал:
«Ты пойми: что ушло, никому воротить не дано!»

Снова туча на землю роняет слезу.
Трезвый, этого зрелища я не снесу.
Нынче мы, на траве развалясь, отдыхаем —
Завтра будем лежать под травою, внизу.

Сомненье, вера, пыл живых страстей —
Игра воздушных мыльных пузырей:
Тот радугой блеснул, а этот — серый…
И разлетятся все! Вот жизнь людей.

Среди любивших мир найдешь ли одного,
Кто волей собственной покинул бы его!
О жизни вечной ты мечтать, конечно, волен…
Любой из них мечтал не хуже твоего.

Стихий — четыре. Чувств как будто пять,
И сто загадок. Стоит ли считать?
Сыграй на лютне, — говор лютни сладок:
В нем ветер жизни — мастер опьянять…

Судачат: я гульбой, презрев молву, живу.
Попойками во сне и наяву живу!..
Открытое для всех, подумаешь, открытье:
Вот чем я в тайниках души живу — живу!

Судьба вселенной — миг, но я успел, возник,
Чтоб воздуха глотнуть, к ее груди приник.
Живущий — радуйся, навеки благодарный
За мимолетный вздох, за долгожданный миг!

Судьбу-насильницу в ночной покой не пустишь,
И память скорбную сгубить тоской не пустишь,
И по ветру любовь своей рукой не пустишь,
Тогда и на ветер свой век земной не пустишь.

Сулят мне: в Эдеме усладу найдешь,
По мне же и сок винограда хорош!
Наличность бери, а на слово не верь:
Лишь издали гром барабана хорош.

Та стоянка тиранства, что всем нам дана,
Каждый миг приближает нас к смерти она.
И пока твой черед жизнь отдать не свершился,
Почему ты бежишь от любви и вина?

Тает жизнь и уходит, как речка, в песок,
Неизвестен конец, и неведом исток.
Превращает нас в пепел небесное пламя,
Даже дыма не видно — владыка жесток.

Там туча омывать тюльпаны принялась,
Тут чаша (наливай!) хмельного заждалась.
Весеннюю траву беспечно мни сейчас,
Пока из нас с тобой она не поднялась.

Твой разум дел мирских не повернет,
Жизнь по твои желаньям не пойдет.
Дашь иль не дашь вина — ты помни, кравчий,
Что все пройдет, все в бездне пропадет.

Те, в ком страсти волнуются, мысли кипят, —
Все на свете понять и изведать хотят.
Выпьют чашу до дна — и лишатся сознанья,
И в объятиях смерти без памяти спят.

Те, кому была жизнь полной мерой дана,
Одурманены хмелем любви и вина.
Уронив недопитую чашу восторга,
Спят вповалку в объятиях вечного сна.

Тому, кто ощутил, что жизнь сгорела вся,
Не стыдно ль строить дом, тяжелый груз неся?
Мы убедились в том, что жизнь — всего лишь ветер,
Тот в горе будет, кто на ветер оперся.

Травка блещет, и розы горят на кустах…
В нашей утренней радости кроется страх,
Ибо мы оглянуться с тобой не успеем —
Скосят травку, а розы рассыплются в прах.

Ты знаешь, почему в передрассветный час
Петух свой скорбный клич бросает столько раз?
Он в зеркале зари увидеть понуждает,
Что ночь — еще одна — прошла тайком от нас.

Ты не знаешь, о чем петухи голосят?
Не о том ли, что мертвых не воскресят?
Что еще одна ночь истекла безвозвратно,
А живые, об этом не ведая, спят?

Ты не слушай глупцов, умудренных житьем.
С молодой уроженкой Тараза вдвоем
Утешайся любовью, Хайям, и питьем,
Ибо все мы бесследно отсюда уйдем…

Ты склонен давать объясненья различным приметам
О чем так тревожно петух голосит пред рассветом?
Он в зеркале утра увидел: еще одна ночь
Ушла невозвратно. А ты не ведал об этом?

Ты, ради жалких благ вседневно суетясь,
И думать позабыл: все ближе смертный час.
Хотя б на миг очнись, взгляни хотя б однажды,
Как Время яростно и слепо топчет нас!

Увы тебе, щенок, мой суетливый зверь!
Охоту счел игрой, добегался теперь.
Наверно, потому, что был к костям привержен,
Навек забыть о них клыком заставил вепрь.

Увы, неблагосклонен небосвод!
Что ни захочешь — все наоборот:
Дозволенным Господь не одаряет,
Запретного — и дьявол не дает.

Угнетает людей небосвод-мироед:
Он ссужает их жизнью на несколько лет.
Знал бы я об условиях этих кабальных —
Предпочел бы совсем не родиться на свет!

Удача увенчать не думает меня,
Подруга привечать не думает меня.
Пусть от соблазна Бог остерегать не хочет,
Но дьявол-то прельщать не думает меня.

Ужели бы гончар им сделанный сосуд
Мог в раздражении разбить, презрев свой труд?
А сколько стройных ног, голов и рук прекрасных,
Любовно сделанных, в сердцах разбито тут!

Хайям! Ты вновь хмелен, ты пьешь — как хорошо!
А к луноликой вдруг прильнешь — как хорошо!
Вселенная всему небытие готовит. Представь:
Небытие… Живешь?! Как хорошо!

Хлопочем!.. Но дела идут своим путем.
Неужто ничего не завершим путем?
Беспомощно сидим, привычно причитаем,
Что опоздали мы, а скоро прочь пойдем.

Хоть раз мои труды губить не стало б небо,
Свое сочувствие хоть раз явило мне бы!..
Лишь только в забытьи счастливый вздох издам,
Как распахнется дверь — всем бедам на потребу!

Хоть сладостна, хоть зла, а жизнь уйти должна.
То Нишапур, то Балх, вот чаша и полна. Так пей!
И после нас чередоваться будут
То оскудевший серп, то полная луна.

Хотя б один из вас, ушедших в никуда,
Моим подсказчиком вернулся бы сюда!..
С распутья тянут врозь надежда и нужда,
Но что оставишь тут, оставишь навсегда.

Хочу в Небытие! Шагнув за пелену,
Со скверного пути на верный поверну.
О жизни, простаку одолженной Всевышним,
Зачем переживать! Потребует — верну.

Чем жить, когда грядет и для миров конец?
Кровинка, Божья тварь, без долгих слов — конец…
Допустим, словно Ной, бессмертье заслужил я.
И — нет конца?.. Да нет, в конце концов — конец.

Что до новшеств у нас — недостатка здесь нет,
Значит, в мире в делах и порядка здесь нет.
Понапрасну не надо терзать себя горем —
Ведь от жизни такой нам не сладко здесь, нет!

Что жизни караван! Он прочь уходит.
Нам счастья удержать невмочь — уходит.
О нас ты не печалься, виночерпий,
Скорей наполни чашу — ночь уходит.

Что ищешь радости? Миг — жизни всей итог!
Кубада, Джама прах — то пыль земных дорог.
Дела земли, — да нет, Вселенной все дела, —
Обман, мираж, и сон, что разум в плеть облек.

Что каяться? — решило Предвечное вчера. —
Чтобы сегодня этак ты поступал с утра?
Решать, чем будешь завтра, бесплодная игра.
Все «завтра» жизни нашей наметило «вчера»…

Что меня ожидает — неведомо мне,
Скорбь рождает раздумье о завтрашнем дне.
Пей, Хайям! Не пролей ни глотка этой влаги,
Этой жизни, которой все меньше на дне.

Что песня, кубки, ласки без тепла? —
— Игрушки, мусор детского угла.
— А что молитвы, подвиги и жертвы?
— Сожженная и дряхлая зола.

Чужой стряпни вдыхать всемирный чад?!
Класть на прорехи жизни сто заплат?!
Платить убытки по счетам Вселенной?!
— Нет! Я не так усерден и богат!

Эй, виночерпий, глянь! Луга в цветах уже.
Неделю проморгай, и чудо — прах уже.
Пируй. Нарви цветов. Однажды обернешься,
Тюльпаны — прах уже, и луг зачах уже.

Эй, путник! Не проспи, не проморгай свой путь,
Стрелою, без толку порхающей, не будь
Иль тем учеником плетельщика веревок:
Историю о нем в дороге не забудь!

Эта жизнь — солончак. Вкус у жизни такой,
Что сердца наполняются смертной тоской.
Счастлив тот, кто ее поскорее покинет.
Кто совсем не родится — познает покой.

Я был должен безбожному сердцу сказать:
«Смерть придет, и пора бы уж разум призвать!»
И, смятенному, мне мое сердце сказало:
«Я мертво от рожденья, живым мне не стать!»

Я во сне увидал мудреца — старика,
Он сказал: «Что ты спишь? Жизнь и так коротка!
Пробудись, ибо сон есть подобие смерти,
Отлежать и в могиле успеешь бока».

Я к ланитам, подобным розе весной, тянусь.
Я к кувшину с вином и к чаше рукой тянусь.
Прежде чем рассыплется в прах мой живой сосуд,
Долю взять я от радости каждой земной тянусь.

Я к розам и к вину без устали спешил,
Запущенностью дел я всех вокруг смешил.
Мне надо было бы искать иные цели…
До них я не дошел. Верней, не заслужил.

Я много по горам да по степям кружил,
Я из конца в конец по всей земле спешил —
И никогда никто навстречу не попался.
Обратно нет пути, коль путь не завершил.

Я много по горам да по степям кружил;
Не ублажил судьбу, достатка не нажил.
Я вдоволь бедовал и лишь одним доволен:
Жил худо, бедно жил, но — худо-бедно — жил!

Я на чужбине сердцем изнываю,
Бреду без цели, горестно взываю.
Мне счастья жизнь не принесла, прошла…
И где застигнет смерть меня — не знаю.

Я над книгою жизни упрямо гадал,
Вдруг с сердечною болью мудрец мне сказал:
«Нет прекрасней блаженства — забыться в объятьях
Луноликой красы, чьи уста, словно лал».

Я радость за подол — но вырвалась она.
Я к чаше — но в уста не капнуло вина.
Мой век, мой долгий день уже склонился к ночи;
Все прожитые дни для сердца — ночь одна.

Я раскаянья полон на старости лет.
Нет прощения мне, оправдания нет.
Я, безумец, не слушался божьих велений —
Делал все, чтобы только нарушить запрет!

Я сам — порочное, должно быть, существо:
Не в силах видеть я порочных — никого.
Настолько мерзкою мне кажется эпоха,
Что хочется сбежать из века своего.

Я сердцем изнемог. Скорей вина сюда:
Проворно, будто ртуть, из рук бегут года.
Встань! «Счастье наяву» нам снится, как всегда,
А «пламя юности», пойми, мой друг, — вода.

Я скитался всю жизнь по горам и долам,
Но нисколько свои не поправил дела.
Я доволен и тем — хоть превратности были, —
Все же жизнь и приятного много дала.

Я снова молод. Алое вино,
Дай радости душе! А заодно
Дай горечи и терпкой, и душистой…
Жизнь — горькое и пьяное вино!

Я спрашиваю: «Чем я обладал?
Что впереди?.. Метался, бушевал…
А станешь прахом, и промолвят люди:
«Пожар короткий где-то отпылал».

Я стар. Любовь моя к тебе — дурман.
С утра вином из фиников я пьян.
Где роза дней? Ощипана жестоко.
Унижен я любовью, жизнью пьян!

Я столько по горам да по степям кружил!..
Вращаясь, небосвод дела мои крушил.
Единственная жизнь пришлась на время злое:
Ну, раз неплохо жил, а в общем — разве жил?

Я терплю издевательства неба давно,
Может быть, за терпенье в награду оно
Ниспошлет мне красавицу легкого нрава
И тяжелый кувшин ниспошлет заодно?

Я чаша, падкая до сладкого вина,
Я жажду исчерпать все радости до дна.
Сойдутся ли опять вино, друзья и розы?
В такой прекрасный день зарокам грош цена.

Я, как сам Моисей, от насмешек устал,
Как Яхью, меня гнет неудач растоптал.
Ты терзаешь меня; Иисусу подобно,
Свои боли на нить я наматывать стал!

Я, пока не рассыплюсь в презреннейший прах,
Не пойму, есть ли жизнь в этих дивных мирах.
Право, лучше всего беспрерывно быть пьяным
И ногами стучать, коль стоишь на ногах!