Омар Хайям о невежестве
В чести невежество — вот что обидно мне;
Чем сердце отогреть, так и не видно мне…
Сменю религию, зуннаром опояшусь:
В исламе — грешник я, в исламе — стыдно мне.
Есть в небе бык Первин — созвездие Плеяд,
А на рога другой взял Землю, говорят…
Открой же взор души, открой глаза сознанья,
Как те, сподобился кто истинного знанья, —
И посмотри-ка там, меж этих двух быков,
На горсть ничтожную ослов!
В облаках ты паришь — с облаков низведут,
Благоденствуешь — силой к нужде приведут.
Распрощайся с невежеством, если не поздно,
Не обидь никого, если с просьбой придут.
Где два-три неуча сойдутся за столом —
Верхи премудрости на поприще земном! —
В осла преобразись, не то ослы потом
Любого не-осла ославят — кем? — ослом.
Глянь на вельмож в одеждах золотых,
Им нет покоя из-за благ мирских.
И тот, кто не охвачен жаждой власти,
Не человек в кругу надменном их.
Доколе жаловаться мне, свое невежество кляня?
Я стал добычей стольких бед, что сердце сжалось у меня.
Теперь зуннаром повяжусь, стыдясь тяжелых прегрешений,
Стыдясь, что мусульманин я, я белого не вижу дня.
Лишь от невежества вину такой запрет,
Он может частным быть, но абсолютным — нет:
«До двадцати — нельзя. До сорока — с оглядкой.
Доступно полностью — мужчине зрелых лет».
Не порыбачил ты, но хвалишь свой улов!
Не блещешь знанием, но говорун каков!..
Наставник истины добиться хочет сути,
А не звучания запомнившихся слов.
Не слыша мудрости, что ж мудреца бранить!
Медяшке золото в цене не уронить.
Представь невежду — псом, ученого — рекою.
Собачьим языком реки не осквернить.
Пей вино! Не поможет и знанье основ,
Всемогущий Аллах лишь помочь нам готов!
Кто в невежестве духа вина не приемлет,
Тех заслужено числи в разряде скотов!
Понятно, ты чужой среди ослиных стад,
Про знание твое прознают — не простят.
Хотя б однажды в год водою напоили!..
Зато сто раз на дню слезами опоят.
Прославься в городе — ославите тотчас;
Запрись, уединись — что прячет, мол, от нас?
Уж лучше, будь я Хизр, будь даже сам Эльяс! —
И вам не знать меня, и я не знал бы вас…
Пусть буду я сто лет гореть в огне,
Не страшен ад, приснившийся во сне.
Мне страшен хор невежд неблагородных,
Беседа с ними хуже смерти мне!
Разве сердце мое отобьется от рук?
О, саки! Сердце — море не выплеснуть вдруг
Суфий — полный невежества узкий сосуд,
Выпьет каплю вина, все затопит вокруг.
С той горсточкой невежд, что нашим миром правят
И выше всех людей себя по званью ставят,
Не ссорься! Ведь того, кто не осел, тотчас
Они крамольником, еретиком ославят.
Тайны мира, что я изложил в сокровенной тетради,
От людей утаил я, своей безопасности ради,
Никому не могу рассказать, что скрываю в душе,
Слишком много невежд в этом злом человеческом стаде.
Те, что веруют слепо, — пути не найдут,
Тех, кто мыслит, — сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
«О невежды! Дорога не там и не тут!»
То не моя вина, что наложить печать
Я должен на свою заветную тетрадь:
Мне чернь ученая достаточно знакома,
Чтоб тайн своей души пред ней не разглашать.
Трудам ученого цена невелика.
Увы! Доишь козла и хочешь молока?
Халат невежества взирает свысока,
За весь твой ум не даст и дольки чеснока.
Ты словно опьянён! Безумие твоё
Невежественный страх предсмертию внушает —
И с отвращеньем ты глядишь в небытие!
Ведь из небытия чудесно возникает
Бессмертья ветвь, полна живительной красы!
И вечной смерти нет, исчезло наважденье
С тех пор, как в душу мне отрадой возрожденья
Пахнуло нежное дыхание Исы.
Ты, для коего грех — повседневный удел,
О котором достойный и думать не смел!
Ведь нацеливать грех в сердце вечной науки
Для разумных — невежества крайний предел!
Хитры, пронырливы и вертки, как ужи,
Столпы невежества — «ученые мужи».
Они не расплетут загадок вековечных,
Зато уж наплетут такой красивой лжи!