Ах, каждый локон твой — ночной коварный тать. Кто ж волю дал ворам так сердце мне терзать!.. Ты говоришь, они освободились сами? Ну, так попробуй их покрепче повязать.
Без друзей нам твоих даже миг не побыть! По их воле страдальцем мне выпало быть. Раз пленённых тобой — словно тучи пылинок, Как же солнце в окно наше может светить?
Беседуя с Лейли, в душе Меджнуном будь, Где ты, где этот мир, где мир иной — забудь. Проведав о тропе до места тайной встречи, Незрячим и немым вступай на этот путь.
Блеск корон слился в имени светлом твоём, Эмпиреи и небо, Кааба — твой дом. И теперь, когда ты стал великим имамом, Ты объемлешь весь мир всемогущим умом!
Божественным письмом расписан прежний мрак; На стан возлюбленной похож был первый знак. «Алеф» — «один» — теперь стократ выводят дети Свой самый первый знак, везде на свете — так.
Боюсь, моё лицо — во цвет морской волны, Поскольку морем слёз глаза мои полны. Не следует нырять в моем солёном море, Не зная, что за зверь всплывёт из глубины.
Был кислым виноград, стал сладким. Но поди ж, Чем горечь винную разумно объяснишь? Коль дерево в лесу срубили сделать лютню, К чему про флейту речь — про плачущий камыш?
Быть может, алость розы — застывший пу́рпур вин; Вино в прозрачном кубке — расплавленный рубин; Вода — алмаз текучий; быть может, диск луны Покров для лика солнца, и свет везде един.
